Второе воскресенье Великого поста называется «Неделей светотворных постов».
Церковь совершает память святителя Григория Паламы, великого богослова XIV века, «проповедника благодати», как поется о нем в тропаре. Святитель Григорий учил о Нетварном Фаворском Божественном свете Преображения, который никогда не начинается и никогда не кончается, но всегда пребывает там, где Господь, в Церкви Его, и мы призваны быть свидетелями этого света, мы можем видеть этот свет, приобщаясь ему по дару Христа, по мере очищения наших сердец.
 |
Когда христианство утратит свое былое имя, так что оно уже будет никому не опасно, тогда враги его, открытые или затаенные, обратят с восхищением свой взор ко временам его минувшей славы. Не страшась более опаляющей любовью сердца благодати, они не будут скупиться на похвалы монашеского делания, несравненной красоты богослужения, церковного слова, совершенства его философии. Это был, скажут они, великий момент нашей цивилизации. Они признают его способность проникновения в глубины человеческого духа. О его нравственных и культурных ценностях будут говорить с уважением, смешанным с грустью. Они подчеркнут, что, несмотря на некоторые его отрицательные черты, на излишний догматизм и элементы фанатизма, оно помогло человечеству в его становлении и развитии. Постепенно утратив бесполезную свою устремленность к небесам, оно сумело воплотиться в земном. Но, добавят они, в конце концов, как все на свете, оно исчерпало себя. В это время в прекрасных храмах с иконами-шедеврами будут звучать древние знаменные распевы и на глазах у любопытных будут демонстрироваться евхаристические сосуды — драгоценные предметы музея.
Когда христианство больше не будет никому мешать, как сказал один богослов, ему воздадут, наконец, по справедливости, и это будет наподобие надгробной похвалы. И тогда наступит полное торжество греха и смерти. За умножение беззаконий охладеет любовь; соль перестанет быть соленой, солнце померкнет и луна не даст света своего.
Мы видим, что намерения у врага серьезные. И потому не просто утешения среди невыносимой скорби, а Самого Утешителя Духа Истины ищем мы Великим постом. Святой Игнатий Брянчанинов молился за своего друга: «Господи, дай Леониду духовное утешение, чтобы его вера стала живой, сердечной, а не просто слушаньем слов!» Преподобный Силуан Афонский так молился за весь народ.
А оптинский старец Нектарий, который часто повторял: «Как я могу быть наследником прежних старцев! У них благодать была целыми караваями, а у меня — ломтик», — в ответ на вопрошание одной своей почитательницы, правда ли, что все признаки Второго Пришествия исполнились, говорил: «Нет, не все. Но, конечно, даже простому взору видно, а духовному открыто, что раньше Церковь была обширным кругом во весь горизонт, а теперь он — как колечко; а в последние дни перед пришествием Христовым она вся сохранится в таком виде: один православный епископ, один православный иерей и один православный мирянин. Я тебе не говорю, что церквей не будет, они будут, да Православие-то сохранится только — в таком виде». «Ты обрати внимание на эти слова, — добавлял он, — ты пойми. Ведь это во всем мире».
Разумеется, не в буквальном, наверное, смысле говорил старец Нектарий, что останется один епископ, один священник и один мирянин, а в том смысле, что пока есть в Церкви хоть один человек, подлинно ищущий спасения, ради одного только человека Господь не отнимет от Нее благодати. И такие испытания наступают, что без сугубой благодати никто, ни один человек не может устоять в истине и любви.
Вот о чем говорит сегодняшний праздник. Среди торжествующей лжи каждый христианин должен быть богословом, — тем, кто может сказать слово о Боге, не потому, что знает все о Христе, а потому, что знает Христа. Как Сам Христос говорит: «И знаю Моих, и Мои знают Меня» (Ин. 10, 14). Так нам надо пройти Пост, чтобы в конце его вместе с Церковью не одними устами пропеть: «Воскресение Христово видевше». Подобно апостолам, о которых мы слышали в Евангелии на всенощной, нам надо самим прикоснуться к ранам Его и к Воскресению Его, потому что без этого дальше невозможно жить. Чтобы мы могли говорить другим не только то, что мы слышали, но и то, что мы видели своими глазами, то, чего касались наши руки, — Слово Жизни, ибо Жизнь явилась нам. Богословами становятся молитвою и постом. Богословие — это продолжение молитвы (должен быть один и тот же язык — тот, на котором говорят с Богом) и продолжение поста, как ответная отдача себя, душой и телом, Христу Богу. Всем нам памятны эти слова: «Если ты богослов, то чисто молишься, и если ты чисто молишься, ты богослов».
Вот среди каких опасностей мы находимся. Вначале чисто человеческая мудрость, для которой требования жизни в Духе кажутся безумием, а за нею — распад сознания и гибель всего. Не сразу преступный, как говорит Феофан Затворник, атеизм, но вначале просто как бы неотрицание «высшего разума». Но наш Бог — больше, чем «высший разум», Он — Отец, Который любит, и Сын, Который был распят и победил смерть, и Дух Святой — Свет, Просвещающий всякого человека, приходящего в мир.
Время поста и молитвы. Стой насмерть, христианин, будь готов заплатить всею кровию своею за одну каплю благодати, купленной дорогою ценою! Мы должны им помешать, не дать им победить, удержать зло — быть «удерживающим» — теми, кто на самом деле причастны крепости Божией, благодати Святого Духа, заградить открытые уже для последнего приговора Церкви уста растления и лжи.